Букет полыни - Страница 72

Деверь обещал отблагодарить её? Были какие-то намёки на женитьбу? Но тогда почему он не сделал предложения? Да и зачем ему жена покойного брата? Сигмурт не дурак, он не женится на вдове, скорее сделает содержанкой. Пожалуй, именно эту благодарность деверь и имел в виду: совместные ночи и некая пенсия.

Видит бог, она бы согласилась побыть его любовницей некоторое время, скопить некую сумму и устроить свою жизнь. Безусловно, подобное поведение противоречило морали и закону божьему, но жизнь научила, что иногда следует поступаться принципами строго воспитания. Но она же избавила от иллюзий.

Дворянин может оказаться таким же подлецом, как и необразованный деревенщина. Сигмурт тоже Сибелг, в отличие от покойного брата, умный, расчётливый, изворотливый кукловод. И у него на руках все карты.

Мужа убила она, она знала о планах деверя - и после этого Сигмурт позволит ей спокойно умереть в своей постели, окружённой внуками? Зачем ему бояться разоблачения, вечно держать при себе опасного свидетеля, если так просто от него избавиться? А Стефании хотелось жить.

Лошадь, закусывая удила, отчаянно боролась со снегом.

Темнота, густая и чёрная, словно вакса, обнимала одинокую всадницу. Отъехав от города, Стефания начала опасаться сюрпризов ночи. Она жалела, что не прихватила с собой ножа, и не переставала молиться Святой Деве, чтобы та отвела беду. Но, на счастье, ей никто не повстречался до самого утра.

Борясь со сном, Стефания оглядывалась по сторонам в поисках пристанища: необходимо дать отдых себе и лошади. Но мешал страх, подгоняющий вперёд, прочь от Овмена. Она терпела до последнего, пока усталость свинцом не налила веки, а кобыла не сбилась на медленный шаг.

Стефания замечала, что на неё косились, и пришла к выводу, что в причёске и наряде нужно что-то менять. Видимо, дело в том, что замызганная накидка и крестьянский чепец, не вязались с наличием лошади. Но и богато одеваться тоже не следует, хотя бы из соображения безопасности. Поэтому, поразмыслив, решила сменить гардероб, превратившись в горожанку. Заодно и поиски свои усложнит.

Поверхностный сон принёс хоть какое-то облегчение. Поев, Стефания расплатилась за постой и вновь пустилась в дорогу. Планы не изменились: путь лежал в столицу, к сестре. Она теперь в силе, она поможет. Стефания рискнула написать ей, понадеявшись, что письмо вряд ли перехватят. Не подкупит же Сигмурт всех слуг Амати, не перехватит все почтовые повозки! Да и подписываться она не станет, обойдётся без печати. Хлоя же не из тех женщин, что предаст сестру.

Письмо было послано из ближайшего городка, в котором Стефания сменила верхнюю одежду и головной убор. Заплела косы, уложила под старомодный чепец, скрывавший пол-лица; поверх - шапочка с меховой оторочкой. Накидка зелёного сукна, добротная, до пят. В такую закутаешься - и тепло, и фигуры не видно. Тут же, на рынке, прикупила поясной кошель для драгоценностей: воры не дремлют, а без них Стефания быстро осталась без гроша, и так много потратила.

В городе задержалась ровно настолько, сколько нужно было для покупок и отдыха. Переждала тёмное время суток - и снова в седло. Тело ныло и чесалось, но Стефания мужественно терпела. Когда покинет Атвер, тогда и помоется, сменит бельё.

Памятуя прошлые уроки, виконтесса путешествовала одна, старалась не попадаться на глаза и помалкивать. Но дороги выбирала людные: не стоит овчинка выделки, а её жизнь и честь сомнительных путей. Однако избежать неприятностей совсем не удалось: лесная братия вышла на промысел.

Стефания резко натянула поводья, когда дорогу преградили дюжие молодцы. Глаза заметались в поисках укрытия - тщетно, её окружили со всех сторон. Виконтесса в отчаянье рванула в сторону, в лес, но и оттуда донёсся весёлый посвист.

- Куда торопишься, красотка? - один из разбойников ухватил лошадь под уздцы и осклабился. - Совсем одна… Не страшно, а?

Его слова приветствовал дружный взрыв смеха.

Стефания судорожно ухватилась за купленный нож, неумело замахнулась, но даже не смогла оцарапать.

Улыбка исчезла с лица разбойника.

- Значит, так, да? А ну слезай! Золотишко, побрякушки, живо!

Стефанию в восемь рук стащили на землю, приставили нож к горлу. Остриё было острым; тоненькая струйка крови стекла по коже.

- У меня ничего нет, во имя господа бога, отпустите!

Ей не верили: да и с чего бы? Пока одни разбойники занимались лошадью: глядели, не припрятано ли что под седлом и в дорожной сумке, другие проявили интерес к Стефании. Пока двое держали, третий ощупывал.

Шапочка, перчатки и чепец полетели на снег, пальцы грубо сорвали золото с ушей и пальцев. Подкладку накидки вспороли в нескольких местах, надеясь отыскать тайник.

- Есть, братцы, не пустая девочка! - довольно хмыкнул разбойник и, приподняв подбородок жертвы, осклабился: - А говорила, нет ничего. Такое колечко, серёжки… Дворянские. А под одёжой точно не живот прячешь.

- Не трогайте меня! - завизжала Стефания, противясь попыткам задрать себе юбки. - Я беременна!

- Да ну? Сейчас гляну, чем ты тут беременна.

Холодная сталь заставила присмиреть и стерпеть чужие руки, запутавшиеся в материи. Отвязывать поясной кошелёк они не торопилась, похотливо облапав ноги и бёдра. Наконец настала очередь живота.

Стефания вздрогнула - пальцы были холодными, а происходящее настолько мерзким, что она не выдержала, лягнула разбойника в пах.

- Утихни, сучка, а то в канаве найдут с разукрашенным личиком!

Ей влепили оплеуху и больно дёрнули за волосы.

Кошелёк с драгоценностями сорвали и толкнули Стефанию в снег.